Как же интересны порой судьбы людей, проживших долгую жизнь, прошедших через многие испытания, созидая непростую историю страны. Один из них – Михаил Петрович Алёнкин, уроженец донского края, живущий сегодня в Новом Осколе Белгородской области, приславший письмо в редакцию «Искры». Михаилу Петровичу 90 лет. Вот что рассказал он о себе и своей семье.
Родился я в Вёшенском районе в 1931 году. В 33-ем родителей раскулачили. Сначала была Омская область – Сибирь. В 35-м – «командировка» в Таджикистан. Там построили и оросили большую Вахшскую долину, а выращивать хлопок было некому. Большинство таджиков и узбеков баи и басмачи в гражданскую войну (а она здесь длилась ещё лет 10 после революции 1917 года) обманом, страхом перед большевиками угнали в Афганистан.
В Таджикистане, я рос, учился и работал до армии. Самое трудное время – четыре года Великой Отечественной войны. Первое учебное полугодие не учимся, собираем хлопок. Во втором полугодии надо освоить годовую программу. Голод — 200 граммов хлеба в день, холод – нет электричества, угля, дров, отапливаемся сухими стеблями хлопка, которые вязанками носим на спине с ближайшего поля. Отца – конюха – призвали в трудовую армию на Урал делать танки. Мы с мамой ухаживаем за тремя лошадьми райисполкома (машины все на фронте). Из-за порванной на хлопке одежды и обуви пришлось на два года бросить школу. Отец вернулся в 46-м году. Заканчиваю 6-7 классы. Год до армии работаю корректором в редакции районной газеты. Почти 4 года в армии – стройбат, строим аэродромы для реактивной морской авиации Черноморского флота.
После армии завлекла меня романтика путешествий. 7 лет – рабочий экспедиции с геодезистами-топографами на Памире по проектированию будущих гидростанций на реках Вахш и Пяндж. Рабочий на строительстве Нурекской ГЭС. Вечерняя школа – 8-10 классы. Заочно филфак университета и … четверо детей. Во повезло мужику, вся жизнь – сплошной адреналин! Впрочем, хвастать так уж хвастать: если в интернете откроете сайт «Нурекская ГЭС», то среди первопроходцев найдёте и мою фамилию. Знай наших – донских казаков! Хотя и раскулаченных… Пока одни – нераскулаченные – воевали на фронте, мы – их земляки, валили лес в Сибири, делали танки в Нижнем Тагиле, осваивали целину в Таджикистане и там же строили гидростанции. Фронтовиков-то наш великий земляк прославил в романе «Они сражались за Родину», рассказе «Судьба человека». И кинофильмы по этим произведениям созданы. А вот о бывших кулаках не случилось, не успел.
Из 40 лет трудового стажа я только 7 лет работал учителем, газетчиком, лектором общества «Знание». Зарплаты интеллигента на четверых детей не хватало, и приходилось то и дело уходить в рабочий класс. Или совмещать: днём – рабочий, вечером – словесник в школе рабочей молодёжи. Не чурался и общественной работы: был комсоргом школы, комсоргом батальона в армии. В КПСС так и не вступил, считал себя недостойным.
За все эти годы на свою малую родину впервые я приехал в 1975 году. Тогда я работал литсотрудником многотиражки на строительстве самой крупной в Средней Азии Нурекской ГЭС, получил за два года отпуск почти 2 месяца.
…Отмахав 120 километров по весенней донской степи от станции Миллерово, вдруг слева увидел указатель «х. Коньково – 1 км». А справа перед поворотом на Боковскую — старое кладбище, где похоронен мой дедушка, который умер в годы войны при немцах и которого я, конечно же, не помнил. И тут мне пришлось низко-низко склонить голову, чтобы скрыть от попутчиков подступившие слёзы. А из сердца летели слова: «Эта земля меня родила, ей я обязан жизнью». Подумалось, нет, никогда мы, русские люди, не были и не будем иванами, не помнящими родства. Если даже через 43 года разлуки у бывшего двухлетнего мальца сердце плачет от радости свидания с малой родиной.
Радости отца, к которому я приехал, не было предела. Дело в том, что в 1952 году меня призвали в армию, а он, получив паспорт, как и другие бывшие раскулаченные, продал построенный нами дом, и уехал с новой семьёй на родину. Мама же осталась в Таджикистане. Она часто хворала, и я в отпуск приезжал к ней. Да и после демобилизации к ней вернулся. Ни здоровье, ни средства не позволяли ей вернуться в родной край, на Дон.
Приехав в отпуск к отцу, два месяца безделья я, конечно, выдержать не мог. Хотя помогал поливать, пропалывать небольшой огородик. Я обратился в местную газету, но ни в Боковской, ни в Кашарах корреспонденты не требовались. Позвонил в Верхнедонской район. Так я оказался в станице Казанской.
Работа на большой стройке в Таджикистане или в сельском районе – большая разница. Для меня – газетчика это было что-то совершенно новое. И я с интересом окунулся в работу: командировки в колхозы. Лето было засушливое, урожай ожидался невысокий. Заметки и очерки о людях, преодолевающих трудности, поддерживали настроение.
Жил в гостинице. В свободное время бродил по окрестностям станицы. Однажды посетил даже находившийся вверх по Дону колхоз Воронежской области. Недалеко от этих мест граничат между собой Ростовская, Воронежская и Волгоградская области. Так что жители здешних хуторов шутят, что их петухов слышно сразу в трёх областях.
Коллектив редакции мне понравился, особенно редактор Улитин, мальчишкой в годы войны потерявший руку от взорвавшейся гранаты. Два месяца пролетели быстро. Взял я с собой несколько номеров «Искры» со своими статьями, но так как за прошедшие 45 лет поменял несколько городов, во время переездов газеты затерялись. Так что прошу извинить, что запамятовал имена сотрудников. С тех пор, конечно, коллектив менялся несколько раз. Из прежних вряд ли меня кто вспомнит, но им и тем, кто нынче работает в газете, большой-пребольшой привет, здоровья и творческих успехов.
…Запомнился день моего отъезда из Казанской. Обычно на выходные я добирался до Боковской на автобусах – сначала до Вёшек, потом другим до дома. Жара, духота, пыль – утомительно. На этот раз редактор проводил меня до понтонного моста, где стоял буксир с баржей зерна до Ростова. Часа три до самой Вёшенской я любовался красотой донских берегов и жалел, что нет со мной фотоаппарата.
А дома перед отъездом, прощаясь с отцом, спросил, обижается ли он на советскую власть за раскулачивание. Он ответил без обиняков: «Да, долго таил обиду, но в годы войны на танковом заводе подружился с настоящими коммунистами, которые вместе с нами, раскулаченными, сутками не покидали сборочного цеха, делясь скудным пайком, тут же урывками спали. Такое не забывается. А сейчас я дома, на родине, получаю пенсию. При царях никому её, кроме чиновников и офицеров, не платили. Смотрел кино по романам Шолохова – всё правдиво! Да и сам он всю жизнь прожил среди народа и умер в Вёшенской. Такому человеку можно верить. Завтра ты поедешь по асфальту, а ведь эта дорога построена на его деньги, полученные за Ленинскую и Нобелевскую премии, все 150 километров от Миллерово до Вёшек».
Таких подробностей из жизни нашего великого земляка я тогда не знал. И сейчас, в наше буржуйское время, так хочется спросить олигархов, якобы заработавших свои миллиарды, менеджеров, получающих по миллиону в день, представителей шоу-бизнеса: а что построено на вашей малой родине за ваши капиталы?
Впечатления о моём первом посещении родного донского края мне очень дороги и до сих пор живы в моей памяти.
Михаил АЛЁНКИН,
бывший сотрудник газеты «Искра» лета 1975 года.
Фото из открытых источников.
