Чем дальше от нас уходят годы Великой Отечественной войны, тем ценнее становятся воспоминания живших тогда людей, геройски сражавшихся с врагом или самоотверженно трудившихся в тылу. Их воспоминания – самые достоверные документы того сурового времени.
Проживший большую жизнь Алексей Тимофеевич Борщевский (родился в 1927 году, умер в 2015 году), в своё время работал инженером-электриком, потом заведующим отделом кадров в колхозе имени Кирова в хуторе Быковском. Алексей Тимофеевич из поколения солдат последнего военного призыва, которые не успели принять участие в боевых действиях. Война закончилась, кода Борщевский ещё учился в Астраханской военной авиашколе.
А.Т.Борщевский оставил для потомков свои записи о военном времени, в которых подробно рассказал, что происходило в районе, в хуторе Быковском, где он жил, когда в страну пришло чёрное горе – началась война. Воспоминания очевидца и участника тех событий, написанные в апреле 2008 года, мы печатаем сегодня.
Первый день войны
В конце мая 1941 года я окончил семь классов Казанской школы и переехал на жительство в хутор Быковский, где уже с 1 июня работал в колхозе на быках.
Помню, 22 июня 1941 года был яркий солнечный день. Ничто не предвещало никакой беды. Но уже к 10 часам утра просочились слухи, что началась война. Радиоприёмников ни у кого в хуторе в то время не было, был один в избе-читальне, да и тот стоял без батарей. Радиоприёмники тогда питались от электрических батарей. Вскоре после начала войны все радиоприёмники были изъяты органами власти.
На 11 часов 22 июня был объявлен митинг. Все колхозники собрались вовремя, но представитель района почему-то задерживался и прибыл только к двенадцати. Он рассказал о вероломном нападении Германии на нашу страну, о бомбардировке городов и сёл и призвал всё отдавать для фронта, для победы. На второй день войны многие наши хуторяне были призваны на фронт.
С первых дней войны я работал на полях колхоза, косил, сгребал и скирдовал сено. В июле началась уборка хлеба, рабочей силы убавилось, так как многие мужчины ушли на фронт. Вся работа ложилась на плечи стариков, подростков и женщин. Урожай 1941 года мы убрали, а что осталось, скосили и сложили в скирды прямо в поле.
Строительство оборонительных сооружений
В августе 1941 в районе началось строительство оборонительных сооружений. Наш колхоз участвовал в строительстве дороги между хуторами Быковским и Морозовским. Так как здесь были сыпучие пески, дорога выравнивалась, затем её застилали хворостом и засыпали белой глиной. Через речку Песковатку сооружался танковый брод на месте нынешнего железобетонного моста. А старый деревянный мост находился немного выше по течению реки. Дорога от моста, а раньше она была у самых дворов Морозовки, шла в гору, которая была склонна к оврагообразованию. По этому склону была вырыта канава полтора метра шириной и два метра глубиной, которую засыпали камнем и утрамбовали. По всему склону по кювету устраивались небольшие водопады, чтобы уменьшить разрушительную силу воды. Во всех этих работах был занят и я, на быках подвозил камень, глину песок.
Строились оборонительные сооружения и силами армии. Так, силами стройбата был сооружён противотанковый ров от реки Песковатки где-то в районе хутора Бровсого до оврагов хутора Мутилинского. В станице Шумилинской стройбатом был построен деревянный мост через Песковатку. На всех возвышенностях были сооружены блиндажи в несколько накатов брёвен. Везде копались окопы и ходы сообщения.
Всем жителям предписывалось выкопать щели, где они могли бы находиться во время бомбёжек и артобстрелов. Всем предписывалось соблюдать светомаскировку. По улицам ходили патрули истребительного батальона и контролировали, а нарушавших светомаскировку строго наказывали.
Беженцы
В конце сентября 1941 года в Быковском появились первые беженцы. Это были в основном граждане еврейской национальности. Их было так много, что секретарь привлекал меня для заполнения листков прибытия, потому что я жил возле сельсовета. Эти беженцы недолго задержались в хуторе и уже в октябре все они уехали дальше на восток.
Зима 1941 – 1942 года для хутора Быковского прошла спокойно, а веской 1942, как только просохли дороги, через хутор двинулся поток беженцев. Шли пешком, ехали на машинах, телегах, гнали скот. Угоняли также технику, трактора и комбайны.
Среди этого потока было много и наших солдат, которые вырвались из окружения под Харьковом, шли к месту сбора. И не шли, а даже бежали. Однажды, проснувшись утром, мы увидели возле озера у клуба пушку, а на берегу озера 20 стокилограммовых авиабомб. Правда, на второй день их уже забрали.
Эвакуация колхоза
Срочно готовился к эвакуации и наш колхоз. Согнали в кучу весь скот и технику, и двинулись на восток под предводительством руководства колхоза юноши и девушки 1924-1925 годов рождения. В хуторе остались только женщины, старики и дети.
Вскоре, когда фашисты подошли к Дону, в хутор понаехало много районных руководителей, которые оставались в тылу по брони. Из их числа был сформирован истребительный батальон, который был даже некоторое время на казарменном положении. Однако от этого вскоре отказались из-за большой текучести кадров. В связи с призывом на фронт и бронированных лиц в этот истребительный батальон стали привлекаться также местные девушки и подростки из.
Снабжение армии
Вскоре наши войска стали занимать оборону по левому берегу Дона. Они высадились на железнодорожных станциях Сталинградской (ныне Волгоградской) области и пешим порядком продвигались к Дону. Заняли оборону по берегу реки. Но армейские тылы ещё не подошли, а бойцов нужно было кормить, поить, обстирывать. Тогда власти организовали на месте снабжение армии.
В нашем колхозе осталась часть необмолоченного хлеба. И вот женщины, старики и дети строили в степи возле скирды ток: поливали землю водой, затем укатывали её каменными катками, сметали оставшуюся землю, подсушивали ток. Затем тонким слоем расстилали необмолоченную солому и теми же катками катали по ней. Так вот и молотили. Потом хлебный настил после катков подгребали и вновь катали катки. И так несколько раз. Затем подмолачивали цепами, сгребали, вилами перетряхивали всю солому, сбрасывали её в сторону, а зерно сгребали в кучи и вёдрами на ветру провеивали и везли на водяную мельницу.
Так как колхоз наш угнал на восток весь скот и лошадей, у нас была большая проблема с тягловой силой. Но и здесь нашёлся выход. При отступлении войск на дорогах оставалось много больных лошадей. Мы их ловили, подлечивали и потом работали на них.
Мельница в колхозе, к счастью, сохранилась. Мололи зерно, а муку развозили по дворам, где из неё женщины пекли хлеб, катали лапшу. Полученную продукцию собирали и отправляли на фронт, который находился где-то километрах в 20-25 от хутора.
При каждом сельском совете был представитель командования армии, который руководил сбором продукции и её отправкой. Каждый колхозный двор в то время облагался натуральным налогом. Нужно было сдать государству определённое количество картофеля, мяса, молока, яиц и т.д. Всё это собиралось и отправлялось прямо на фронт.
Истребительный батальон
Как я уже говорил, в хуторе был сформирован истребительный батальон, который занимался патрулированием хутора. Особенно большое внимание уделялось светомаскировке, круглосуточному дежурству у телефона, облавам на дезертиров. Одного из них и мне пришлось охранять. Бойцы отряда стащили его с чердака и привели в сельский совет или, как его называли, в штаб. Отряд должен был идти дальше в хутор Солоновский, а мне и ещё одному подростку Венцову Дмитрию поручили охранять дезертира. Дали нам винтовку, правда, учебную с просверленным стволом, но со штыком. Отряд задержался в соседнем хуторе, и нам пришлось всю ночь сторожить. А утром, когда отряд вернулся, нашего узника угнали в Казанскую, где он через некоторое время с сообщником сбежал, сделав подкоп под стеной камеры.
Занимался истребительный батальон также охраной военной техники. На полях колхоза совершили вынужденную посадку два бомбардировщика. Один сел у свинарника за мостиком через ручей, а второй за МТФ на Копешной горе.
Отряд совершал большое количество облав на дезертиров в Быковской дубраве, по буеракам у хутора Солоновского, а также по берегам Песковатки. Так, в один из августовских дней 1942 года мы двинулись в направлении х. Морозовского и далее по правому берегу Песковатки прошли до х. Солонцовского, где переночевали прямо на траве. А на другой день уже полевому берегу вернулись домой.
Очень часто объявлялись тревоги, и приходилось срочно собирать отряд. Так, летом 1942 года нам сообщили, что немцы перешли Дон и движутся в сторону х.Мутилинского. Отряд ночью добрался до этого хутора и, не встретив никого, вернулся домой.
А однажды ночью над Быковской дубравой долго кружили самолёты. Ходили слухи, что немцы высадили десант. Опять по тревоге был собран отряд, который прочесал дубраву, где было найдено большое количество зажигательных бомб. Эти бомбы не причинили никакого ущерба ни хутору, ни дубраве.
Полевой госпиталь
Уже в мае 1942 года в хуторе дислоцировался полевой госпиталь. Он располагался в доме, где потом был клуб. Там было хирургическое отделение, раненые бойцы размещались в палатке на берегу озера у столовой. Пол был застлан соломой, затем накрывался брезентом и постельным бельём. Грязное бельё из госпиталя и бельё, которое привозили с передовой, раздавали женщинам хутора для стирки. Они варили щёлок, кипятили бельё, стирали, сушили и опять отправляли на передовую.
Многие женщины хутора трудились на обслуживании госпиталя, были санитарками, сиделками, поварами и т.д. Меня также много раз привлекали к работам в госпитале по вывозу отходов. Я одним из первых поймал на полях двух больных лошадей, брошенных беженцами и отступающими частями армии, подлечил их, собрал телегу и сбрую и работал по распоряжению сельского совета. А так как жил я в десяти шагах от сельсовета, то почти все обязанности посыльного ложились на меня. Почти всем хуторянам я вручал повестки о призыве в армию, собирал участников истребительного отряда при тревогах и облавах, выполнял другие поручения.
На запад от х.Морозовского на его полях был сооружён полевой аэродром, где летом 1942 года базировался полк ночных бомбардировщиков, который наводил страх на немецких захватчиков. Появляясь бесшумно в ночном небе, наши лётчики расстреливали и бомбили вражеские гарнизоны.
Партизаны
По моим предположениям, для работы в тылу врага в х.Быковском создавали партизанский отряд. Но это сохранялось в строжайшей тайне, никаких записей не велось. Каждый член отряда знал только одного человека, который принимал у него присягу и давал распоряжения.
По всей видимости, членом этого отряда была и Назарова Эмилия Романовна, которая в то время работала секретарём нашего сельского совета. Однажды вечером я выполнял её поручение, развозил повестки, а утром, когда я пришёл в совет, её уже там не было. И никто не знал, куда она девалась. Только через месяц мы узнали, что она находится в военном госпитале с выжженными глазами.
Как я полагаю, командиром партизанского отряда был начальник милиции нашего района майор Баленко, так как ему я давал присягу и выполнял его поручения по вывозу граждан, проживающих в хуторе, а также два раза доставлял пакеты в хутор Бровский и вручал их пожилому жителю хутора, фамилию которого я запамятовал.
Но так как фронт на Дону стабилизировался, немцы не пытались форсировать реку, а на других фронтах требовалась живая сила, то почти всё трудоспособное население было призвано на фронт. И отряд распался.
Танковый корпус генерала Баданова
Однажды в конце октября 1942 года поздним вечером мы услышали очень сильный гул множества моторов. Все побежали к дороге, которая идёт от хутора Дударевского на Морозовку, и увидели большую колонну танков.
Позже я узнал, что это двигался танковый корпус генерала Баданова, который, разгрузившись на железнодорожной станции где-то в Сталинградской области, своим ходом продвигался по дороге, которую мы строили, и через брод, который тоже мы сооружали, направляясь к месту прорыва обороны фашистов в район села Монастырщина. Танки и сопровождавшая их пехота двигались и во вторую, и в третью ночь.
Потом, когда наши прорвали фронт, в этот прорыв был введён танковый корпус генерала Баданова. Фашисты не ожидали такого. А наши танкисты нещадно громили гарнизоны фашистов. В результате было уничтожено огромное количество живой силы и техники врага.
Но самую важную роль сыграл этот корпус, когда сходу ворвался в станицу Тацинскую, разгромил, поджёг и подавил всю технику, стоявшую на Тацинском аэродроме, который снабжал вооружением, боеприпасами, продовольствием и живой силой окружённую под Сталинградом армию Паулюса, чем внёс неоценимый вклад в её разгром.
В станице Тацинской создан музей боевой славы прославленного танкового корпуса генерала Баданова, где подробно рассказано о подвиге танкистов.
Освобождение района
Всё лето и осень в х.Быковский продолжали прибывать беженцы. Когда фашисты подошли к Дону и наши войска заняли оборону по левому берегу реки, то всех жителей из прифронтовой полосы выселили. Многие из них обосновались на зиму в Быковском. Лично у нас зимовала семья Губиных из хутора Кукуевского. Семья состояла их 8 человек да наша семья из 5 человек ютились в двух комнатушках нашего дома. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Мы так тихо и мирно перезимовали эту суровую зиму. Как-то во второй половине декабря мы услышали на рассвете сильный гул разрывов, стрёкот пулемётов. Ветер в то утро дул со стороны Казанской, и мы в Быковском отчётливо слышали эту канонаду и молили бога, чтобы больше никогда не повторилось это суровое время.
На третий день появились и первые пленные. Это был большой отряд человек из тридцати. Они переночевали в Быковском, а утром их конвоировали дальше на восток. На пятый день появилась огромная колонна пленных. Голова колонны подходила к мосту через речку, а хвост был ещё на въезде в хутор в Нижнем Быку. Эти пленные также переночевали в Быковском, и утром их угнали дальше.
Среди пленных были немцы, итальянцы, мадьяры, словаки, чехи, румыны. В общем, все европейские народы, которые были захвачены немцами и вовлечены в эту войну.
Для хутора Быковского тогда война закончилась, но до победы над фашизмом было ещё ой как далеко.
Сельхозработы в 1943 году
Наши власти очень много внимания уделяли подготовке кадров. Ещё немцев не отогнали от Дона, а при МТС, которая была эвакуирована в х.Свидовский, организовали районные курсы трактористов. На эти курсы был направлен и я вместе ещё с семью хуторянами. В феврале 1943 года мы окончили эти курсы и приступили к ремонту техники к весеннему севу. Колхоз к этому времени уже вернулся из эвакуации, нужно было срочно восстановить технику.
Весной и летом 1942 года поля колхоза не обрабатывались, так как располагались в прифронтовой полосе. Здесь вырос бурьян выше человеческого роста. Мы валяли этот бурьян, жгли его и поднимали целину. Плуги часто забивались, и приходилось по былинке выдёргивать этот бурьян. Но, несмотря ни на что, мы уже в 1943 году распахали большую часть полей, засеяли их, собрали урожай и отправили на фронт.
Остальную военную целину мы поднимали уже в 1944 году. Работали не покладая рук, сутками. Техника была старая, и приходилось по два раза в сутки перетягивать шатунные подшипники. Света на тракторах не было, поэтому в ночное время привлекали женщин с фонарями освещать дорогу трактору.
С горючим и смазочными материалами была также напряжённая обстановка. Все эти материалы в первую очередь направлялись на фронт. К примеру, для мощного трактора ЧТЗ предназначался горючий материал лигроин, а нам приходилось работать на керосине. В коробки передач и задний мост заливали воду с примесью нигрола, так как нигрола выдавалось ограниченное количество. Чтобы вести сельхозработы, приходилось очень много отдавать физических сил. Только для запуска двигателя нужно было его крутить вручную по 2-3 часа.
В мае 1944 года при пахоте на моём тракторе расплавился шатунный подшипник. Я быстро разобрал эти запчасти, сложил в мешок и пешком отправился в Казанскую. Дело было уже на закате солнца. Я дошёл до Белогорской балки, где поспал немного, и в пять часов утра был уже в мастерской.
Медкомиссия
Пока чинили подшипник, меня пригласили в контору мастерской и сообщили, что меня срочно вызывают в военкомат. Я прямо в рабочей одежде явился в военкомат, где мне предложили пройти медицинскую комиссию для направления в военное лётное училище. Я и ещё трое юношей из района по всем показателям подошли для этого направления. Это были Александр Раздрокин из Казанской, Анатолий Карташов из Шумилинской и ещё один юноша из Шумилинской, имя которого я не запомнил. В конце мая нас направили на областную медкомиссию в Ростов.
Тогда только что область была освобождена от фашистов, везде была разруха. Транспорт ещё не восстановили. Пассажирские поезда не ходили. Добирались мы до г.Миллерова в сопровождении офицера военкомата на грузовой автомашине, на которую была погружена огромная, во весь кузов цистерна. Только вдоль бортов было немного места, где мы, лёжа, два человека у одного борта и два – у другого, ехали до Миллерова. А из Миллерова на товарных поездах с пересадками добирались до Ростова.
За два дня в Ростове мы прошли медкомиссию, а затем и мандатную комиссию. И снова вернулись домой.
Призыв на службу
А 23 ноября 1944 года все парни нашего района 1927 года рождения были призваны в армию. Это был последний военный призыв. Был дождливый осенний день. К этому времени в Казанской уже была восстановлена авторота, как её тогда называли. Мы погрузились на автомашины, а было нас более ста человек, и тронулись на Миллерово. Так как была грязь, и всё время лил дождь, то нам приходилось буквально на руках тащить машины. К утру мы добрались до Миллерова. Там нас покормили и погрузили в товарный поезд, который направлялся в Батайск на сборный пункт. А нас троих высадили на станции Лихая, где был организован областной сборный пункт для направления в Астраханскую военную авиашколу механиков, где я проучился более года. Повоевать мне не довелось
Здесь, в Астрахани я встретил день победы. На рассвете 9 мая мы вдруг услышали громкие крики, винтовочные выстрелы, увидели свет прожекторов. Когда мы вышли на улицу, увидели, что весь город уже на ногах. Тут мы узнали, что война кончилась. Радости не было предела.
В 12 часов дня в честь победы состоялся военный парад войск астраханского гарнизона, состоявшего из курсантов артиллерийского училища, авиашколы и моряков Каспийской флотилии. Весь город вышел на улицы, люди плакали, смеялись, обнимались. Везде слышались крики: «Конец войне! Мы победили! Ура! Ура!» Военнослужащих, которые оказались вне строя, благодарные люди несли на руках, подбрасывали в воздух, называли их «наши освободители», «наши защитники».
Состоялся митинг, где военное командование поздравило весь народ с долгожданным, великим днём победы. Затем мы, военные, торжественным маршем, смеясь и плача от радости, прошли перед трибунами по площади, сплошь покрытой живыми цветами.
А город ликовал. Такого ликования народа я больше никогда не видел.
Потом был праздничный обед, на котором нам в честь такого великого праздника поднесли по чарке водочки. А вечером состоялся большой праздничный концерт…
Очень большой ценой досталась нашему народу эта Великая Победа. Только наш хутор Быковский с довоенным населением в тысячу человек потерял на полях сражений в Великой Отечественной войне сто человек. Погиб каждый десятый житель хутора. Они погибли, защитив страну от фашизма, чтобы жили счастливо их потомки.
А.БОРЩЕВСКИЙ.
Апрель 2008 года.
